Название: Четвертая сестра Оригинальное название: Czwarta siostra Страна/издатель: Польша Режисер: Агнешка Глиньска / Agnieszka Gli?ska
Продолжительность: 01:43:50 Перевод: Субтитры - Автор перевода и субтитров "m_holodkowski" Кодек: XVID Рип: TVRip Видео: AVI, 640x480, 29.97fps, 837 Kbps Аудио: MPEG Audio Layer 3, 48.0 KHz, 96.0 Kbps Субтитры: Русские, Внешние(SoftSub)
О фильме:"Четвертая сестра" считается литературной пародией, вариацией на тему пьесы Чехова "Три сестры". Действие происходит в Москве 90-х годов. На фоне происходящих перемен - государственных, рыночных, ментальных - показаны три молодые женщины, пытающиеся найти свой способ выживания.
например, действие - в 90-е годы, но почему-то уже широко распространены DVD и мобильники... На стене висит портрет Джеймса Дина - западного кумира-бунтаря, но в России совершенно неизвестного (наша девушка повесила бы скорее Виктора Цоя!)...
Однако, если подходить с позиций театра абсурда, на грани которого балансирует Гловацкий, а вслед за ним и Глиньска - все встает на свои места. Это не конкретная Москва времен перестройки, это - миф о Москве, миф о perestrojka, миф о Загадочной Русской Душе™...
Тем не менее, пьеса, со времени написания в 1999 году, никогда не ставилась на российской сцене, хотя с успехом идет в американских и польских театрах... Только в киевском Молодом театре три года назад режиссером Станиславом Моисеевым был поставлен спектакль на украинском языке.
Кроме того, по моим агентурным данным, в Польше появился проект киноэкранизации "Четвертой сестры", не исключено, что совместно с Россией...
Родился в 1938 г. Изучал филологию в Варшавском университете. Дебютировал в 1960 году в журнале "Альманах молодых", опубликовав рассказ под названием "На пляже", а в 1964 начал работать с журналом "Культура", где привлек к себе внимание как автор остроумных рассказов и очерков.
В конце 60-х - начале 70-х активно работал как сценарист. Фильм Анджея Вайды "Охота на мух" снят по мотивам рассказов Гловацкого. Но настоящий успех пришел с выходом фильма, созданного в сотрудничестве с Марком Пивовским - "Рейс". Этот фильм считается лучшей польской комедией всех времен.
Вел колонку в журнале "Культура" до 1981 года. Затем, как и многие другие польские литераторы, композиторы, художники после введения военного положения в Польше, решил остаться за рубежом.
Поселился в Соединенных Штатах, где стал известен прежде всего как драматург. Пьеса " Охота на тараканов" сразу обратила на себя внимание в американских театральных кругах. Был преподавателем в Колумбийском университете, колледже Беннингтона, проводил семинары в Нью-йоркском публичном театре, Форуме Марка Таппера в Лос-Анджелесе и в Атлантическом Центре искусств в штате Флорида. Некоторые из его статей и эссе появились в “Нью-Йорк Таймс”.
Произведения Гловацкого переведены на многие языки мира. На данный момент он является членом Союза польских писателей, хотя живет в Нью-Йорке.
Хотя реакция на публикацию новой пьесы Януша Гловацкого была в Польше далеко не однозначной, «Четвертую сестру» мгновенно и, по отзывам, успешно поставили два лучших театра (вроцлавский Teatr Polski – премьера 10 декабря 1999 г.; варшавский Teatr Powszechny – премьера 18 декабря 1999 г.). Но чтобы дальнейшее было чуть понятнее, надо сказать несколько слов о самом писателе.
Прозаик, сценарист, фельетонист, он получил мировую известность как драматург. Его «Антигона в Нью-Йорке» была удостоена премии «La Balladin» (за лучшую пьесу, поставленную в Париже в 1997 году). Она также вошла в опубликованный «La Magazine» список из десяти лучших пьес, поставленных в США в 1993 году. Выдержанная в гротескной тональности «Охота на тараканов» (1982) шла в 50 американских театрах и возглавляла такой список в 1987 году.
С 1981 года Гловацкий живет в Нью-Йорке. Он лауреат множества театральных премий. А до этого на родине был широко известен как автор остроумных фельетонов и популярных юмористических рассказов (сборники «Новый танец ла-ба-да», 1970; «Охота на мух и другие рассказы»,1974; «My sweet Raskolnikow», 1977, и др.). Повесть «Мощь хиреет» (1981) в сатирико-ироническом ключе – от имени наивного простака-рабочего – изображала события августа 1980 г. на Гданьской верфи, положившие, как известно, начало широкой забастовочной волне (у нашего зрителя художественный образ этих столь важных для судеб Восточной Европы событий формировался во многом под влиянием вайдовского «Человека из железа» и имел другую окраску). Гротескной и фельетонной интонацией отличаются и пьесы Гловацкого («Меч», 1977; «Золушка», 1979 и др.)
Начнем с того, что четвертая сестра - из заглавия пьесы, рассчитанного на мгновенную аллюзию с «Тремя сестрами», которые в Польше, как, впрочем, и в других странах, шли десятилетиями и давно стали культурным знаком России, – вовсе не сестра трем сестрам, а в лучшем случае… брат. И перед нами уже не мечта о Москве, но сама российская столица (а помыслы сестер устремлены теперь – разумеется! – к Америке). Папа-генерал жив, вместо брата Андрея на сцене – подросток-сирота Коля, подобранный Генералом и сначала превращенный в домработницу, а затем переодетый предприимчивыми сестрами в проститутку Соню Онищенко ради съемок в американском документальном фильме «Дети Москвы».
«Пьеса – не версия или литературное продолжение «Трех сестер». Это лишь ироническая аллюзия на Чехова. Этакая попытка отразить безумие и фиглярство конца века. Я говорю о том, какие удручающие шаги успел сделать мир с тех пор, как на него глядел Чехов», – объясняет автор свой странный замысел. А по словам одной из его героинь, «мир, возможно, и был когда-нибудь более жестоким, но более глупым – никогда».
«А знаете, на улице говорили, что эти бомбы сам КГБ подкладывает… Чтобы еще больший бардак был и чтобы это, ну, военное положение ввести» (в телеверсии этот текст купирован - m_holodkowski). Война в Чечне и военный «бизнес». Разговоры о Монике Левински, натовских бомбардировках – на фоне непременного «славянского патриотизма». Бандиты в этой пьесе ставят друг друга и окружающих «на счетчик», причем «исполнители», входя в квартиру, почему-то вежливо надевают тапочки.
«Сегодня родная дочь принялась меня уверять, будто я еврей. /…/ В свое время, если бы мне кто-нибудь сказал, что я еврей, убил бы.(в телеверсии этот текст купирован - m_holodkowski) А теперь ничего не чувствую…Сгорел изнутри».
«Я больше не могу писать о поляках, потому что поляки обижаются – я, мол, плохо их изображаю. Они говорят, что когда француз пишет о французах, так те хоть одеты прилично…» Не обходится и без пресловутого русского патриотизма.
как жить, что делать и пр. Без малейшей логики даже в самой драматической ситуации принимаются рассуждать о судьбах мира, а Костя-мафиози пишет диссертацию о Гамлете. Персонажи поминутно впадают в депрессию и громко информируют об этом окружающих – как о признаке своей «избранности». К непременным «русским реквизитам» можно отнести также хоровое пение, вульгаризмы (часто автор использует «псевдорусские» формы), Соню Мармеладову, и, разумеется, бутылку водки «Кремлевская» - ее пьют с утра до вечера (причем Бабушка закусывает исключительно клубничным компотом).
«остроумное» намерение похоронить Костю на Новодевичьем «недалеко от Антона Чехова» и желание американского режиссера снимать «Трех сестер» (причем Коле предлагается сыграть роль Ирины).
«Ты, Катя, несчастлива, потому что себя не любишь, и поэтому никто тебя не любит. Поэтому ты в депрессии. А в депрессии нужно вести себя реалистично и полюбить себя»; «Представь себе свое тело – как будто оно лежит в кровати. Ты из него выходишь, садишься сбоку и смотришь, это дает дистанцию и помогает…»(в телеверсии этот текст купирован - m_holodkowski).
в Америке «четвертая сестра» немедленно попадает в лапы сутенеров, ее хотят изнасиловать и определить в бордель, поэтому она спешит вернуться в родимый край (правда, приходится признать, что вся эта шайка бандитов, в которой деятельное участие принимает генеральский брат, – русские…).
«Отец работал в цирке и крал мясо у тигра. Но его накрыли и выбросили в окно. Мама бросилась за ним, потому что хотела поймать. Но не поймала. – Кто был твоим первым клиентом? – Известный политик-патриот, который торгует оружием с арабами и сербами. Он подошел ко мне в парке Горького и сказал, что у меня глаза, как у Клаудии Шиффер…».
могло быть так, а могло и этак. Тем более, что последняя сцена, – как раз та, где бабушка рассказывает о жутком финале пьесы, – вдруг оказывается фрагментом репетиции какого-то спектакля или фильма («ГОЛОС. Стоп. Большое спасибо, Акулина Ивановна. На сегодня все. Свет гаснет. Конец»)(в телеверсии этот финал купирован - m_holodkowski).
Конечно, очень неплохо было бы понять, при чем тут Чехов? И почему именно «Три сестры»? Авторского объяснения, приведенного выше, все же недостаточно. Но скорее всего, ответа и нет. Потому что в мироощущении и поэтике постмодернизма, к которой тяготеет Гловацкий, все случайно, все заменимо и абсолютно все может быть игрой. Так что вполне естественно предположить, что и сам Чехов, и его пьеса – как ключевые для России и ее образа культурные знаки – стали таким запускающим механизмом сублимации еще довольно живучих настроений, давно уже потерявших остроту и ставших скорее просто формой выражения привычки не любить все, что «мэйд ин Раша», и как-то сложно при этом отделять в своем сознании Россию от ее культуры, столь значимой для мира и Польши, в частности.
Но, возможно, стоит перевести этот вопрос в иную плоскость. Почему именно Чехов провоцирует писателей ХХ века на всевозможные – режиссерские и писательские – модификации и версии сюжетов его больших пьес? Хорошая тема для культурологических размышлений на досуге...
2003 - 7 призов на 3-м Всепольском Фестивале Театра Польского Радио и Театра Польского Телевидения в г. Сопот - за лучший текст, за лучшую режиссуру, за актерские работы (Гайосу, Челиньской, Пилашевской, Кшиковской, Дурской).
|
